Вавилон
Итак, обратимся к Месопотамии.
Шумеры, придя туда с аристократической традицией, постепенно её преодолели и создали бюрократизированное, уравнительно-социалистическое общество.
Сменившие их и полностью покорившиеся обаянию шумерского наследия аккадяне это общество учёта и распределения воспроизвели. Они его сохранили, но чем далее, тем труднее им было его сохранять. Аккадский мир закончился довольно жёстким периодом правления третьей династии Ура (примерно 2100–2000 гг. до н. э.), которая сумела подмять под себя Нижнюю (Южную) Месопотамию. Однако третьей династии хватило ненадолго, так как это общество не умело сопротивляться. Во-первых, в нём было слишком много бесправных людей, которые всегда сопротивляются плохо. Во-вторых, этот мир успел состариться к началу II тысячелетия до н. э., и ему на смену шли более молодые народы.
Около 2000 г. до н. э. Месопотамия переживает чрезвычайно важное в своей истории нашествие — нашествие амореев. Как и аккадяне, амореи были семитическим народом, родственным в своих религиозных представлениях предшественникам-аккадянам. В силу этого они достаточно быстро вобрали не только религиозный мир аккадян, но даже и наследие мифологии шумеров. Амореи и были настоящими основателями Вавилона. Период примерно между 2000 и 1595 гг. до н. э. часто называют cтароассирийским, но одновременно это и cтаровавилонский период.
Вавилон воспринимался на огромном пространстве мира I тысячелетия до Р. Х. как вечный город — город, который был всегда. Он в некотором смысле действительно был всегда (на его месте был уже по крайней мере шумерский посёлок). Однако история его возвышения существенно более поздняя.
Надо сказать, хотя крупным городам Месопотамии периодически удавалось подчинить себе другие города (оттуда — по преобладающему городу — нам и известны названия первой, второй династии Урука, первой, второй династии Лагаша, первой, второй, третьей династии Ура, а о некоторых из них мы почти ничего не знаем), это никогда не приводило к созданию единого государства и, тем более, империи. Основанное на эгоистическом владычестве того или иного выделившегося центра, государство в Месопотамии не складывалось, как органическое целое.
Точно так же и Вавилон за всю свою историю не смог основать государства Вавилония (хотя этот термин встречается в литературе), а всегда оставался Вавилоном — гигантским и чем далее, тем более гигантским городом-государством.
Однако амореи привнесли в мир Месопотамии нечто новое, и это нечто новое реализовалось в XVIII в. до Р. Х. Примерно 1792–1750 гг. до н. э. датируется правление вавилонского царя Хаммурапи — автора первых в мировой истории писанных законов. И дело не только в том, что впервые в традицию было внедрено правовое начало, но ещё и в том, каково оно было. Аморейский основатель Старовавилонского царства ввёл чёткое деление на свободнорождённых и рабов. Такое противопоставление может показаться крайне жестоким (и, действительно, участь вавилонского раба была ужасна). На практике же оно приводит не столько к бесправию и угнетению рабов, сколько к ограждению прав свободнорождённых.
Конечно, двухполярным этот социум не был. Во времена Хаммурапи свободные были разделены на две большие категории: «людей» и «не подымающих глаз» («мушкенум»). Деление исходно имело этнический характер: «люди» — это амореи, а «мушкенум» — это потомки завоёванного населения, т. е. аккадяне и аккадезированные, почти смешавшиеся с ними потомки шумер. Тем не менее, законы оберегали и права «не подымающих глаз». Правовые различия между «людьми» и «мушкенум» были неизмеримо меньшими, чем между любыми свободными и рабами. Уже в силу этого для последующих веков характерна тенденция к уравниванию в правах «людей» и «не подымающих глаз», что постепенно и происходит.
История знает подобные примеры, правда, все они более позднего времени. Достаточно вспомнить постепенное уравнивание в правах демоса с эвпатридами (знатью) в Древнейшей Элладе или плебеев с патрициями в Риме, где плебеи в конце концов добились полного правового равенства. Но первым этот путь прошел аморейский мир.
Необходимо указать на важную закономерность. Общество, которое исходно проводит чёткую грань между гражданами и негражданами, между гражданами и людьми, принадлежащими к социальным низам (вне зависимости от того, кто они — рабы, илоты или сервы-крепостные), далее проходит путь к уравниванию граждан в правах, к подтягиванию прав рядовых граждан до прав аристократии. А общество, которое исходно построено уравнительно, уравнительным и остаётся, эволюционируя ко всеобщему бесправию. Именно таковы две статистически достоверные социальные тенденции (нам это показывает история на протяжении почти 4000 последних лет).
Вавилон после Хаммурапи лидирующее положение в Нижней Месопотамии потерял. Возвышалась Ассирия, находящаяся значительно севернее — в Верхней Месопотамии. Но аморейский мир, даже пережив захват Вавилона и его разграбление в 1595 г. до н. э. хеттами — основателями первой арийской державы в Малой Азии, — а потом очень крупное нашествие кочевников (или полукочевников) — касситов, не менялся. И при касситах, царствовавших в Вавилоне между 1518 и 1156 гг. до Р. Х. (чему хронологически соответствует средневавилонский период), его население оставалась аморейским и всё так же тяготело к античному способу устройства общества и ведения хозяйства. В. А. Белявский в своём «Вавилоне легендарном» вообще поздний Вавилон считает античным городом, своего рода предшественником полисов Древней Греции. С ним многие спорили, но по крайней мере протополисом (предшественником полисов) Вавилон считать можно.
Этот мир по-прежнему оставался городским. По-прежнему если какой-то город и получал преобладание над другими, он получал его ценой их подавления. Поэтому создание единого государства в этом, к тому же полиэтничном, мире оставалось проблематичным. Чрезвычайно легко построить крупное государство и даже империю, опираясь на силу (так основываются все крупные государства). Зато весьма трудно сохранить государство, которое исходно опирается на несправедливость.
Аморейскому миру удалось первому приблизиться к античной традиции, и в т. ч. к античному пониманию рабовладения, которое принципиально отличается от древнейшего понимания рабовладения, ибо раб стал бесправным, но свободный стал полноправным. Таким образом, раб теперь мог стать частной собственностью, тогда как в «гидравлических цивилизациях» он мог быть только собственностью государства, а сама категория частной собственности в них была весьма не велика.
Что касается мифологии, то она, как и религиозные представления, у этого мира была довольно мрачной. Мир этот сильно боялся смерти. Языческий мир часто боится смерти и стремится её преодолеть. Но мир, начинающийся шумерами и достающийся впоследствии всё новым и новым народам, смерти боялся чрезвычайно. Эта религиозная система в шубартовой классификации представляет собой парадигму «здесь хорошо — там плохо».
Древнейший шумерский эпос, по наследству перешедший к семитам и хорошо сохранившийся, — эпос о царе и герое Гильгамеше. В нём рассказывается о невероятных подвигах, совершаемых Гильгамешем ради избавления своего друга Энкиду от случайной смерти и попадания в Царство мертвых. И Гильгамеша можно понять, зная, что этот мир представлял себе посмертие так: на ровном глиняном пространстве двора, полностью лишённом растительности, души умерших в полной темноте вечно бесцельно сидят на корточках, правда, не испытывая при этом страданий.
Вообще для большинства разных, далёких друг от друга религиозных систем загробный мир — не мир страдания, а мир теней, пребывающих во мраке, с полным отсутствием желания, воли, инициативы, т. е. не небытие, а призрачное бытие. Очень похож на это древнееврейский шеол (здесь чётко прослеживается связь с культурой Месопотамии). Но и греческий мир теней (вот уж далекий от Библии и от Месопотамии народ!) тоже похож, только призраки ахейцев, а затем эллинов в темноте не сидят, а бесцельно слоняются в мире, лишённом смысла, эмоций, веры.
Ряд исследователей полагает, что миру Месопотамии принадлежит и самая ранняя из попыток магического воздействия на небеса с целью преодоления смерти. Именно для этого, — считают они, — и строилась знаменитая Вавилонская башня, являвшаяся магическим, а отнюдь не инженерным сооружением, с помощью которого наивные люди надеялись достичь небес. Их точка зрения косвенно подтверждается месопотамской культурной и культовой традицией возведения зиккуратов (ступенчатых пирамид). Объясняют её обычно тем, что шумеры, пришедшие в Месопотамию с гор и возводившие прежде свои святилища на горах, оказавшись в болотистой равнине, начали строить искусственные горы. Однако гораздо интереснее, что представлял из себя сам зиккурат.
Древние зиккураты, в т. ч. и зиккураты старовавилонского периода, всегда трёхступенчатые, верхняя ступень которых окрашивалась в белый цвет, средняя — в красный, а нижняя — в чёрный. Отчасти это может быть связано с отсутствием у древних обитателей Месопотамии сколько-нибудь заметных других красителей, нежели цвет растительных белил, обожжённого кирпича и асфальта. Тем не менее, цвета символичны, и символизируют они власть над миром небесным (верхняя ступень), земным миром (средняя) и миром преисподним, т. е. миром тьмы (нижняя).
Итак, религия обитателей Месопотамии во многом основывалась на страхе перед смертью, а культ являл попытку магического воздействия на трёхступенчатый мир, казавшийся им реальным. Более того, они исповедовали язычество, достаточно демонизированное, склонное к общению с обитателями преисподней. Не случайно библейская традиция весьма скверно относится к Месопотамии, откуда вышли предки евреев (праведный Авраам вышел из Ура). Добавим к тому же, что мир этот был не чужд человеческих жертвоприношений, в т. ч. и свершавшихся в святилищах на вершине зиккуратов.
(Именно поэтому, кстати, возведение мавзолея на Красной площади — фактически зиккурата в центре Москвы — есть прямой вызов и христианскому вероисповеданию, и христианской культуре. Особенно мрачны чёрные отверстия вдоль верхнего его яруса. По всей вероятности, это не вентиляционные отверстия, а в зиккуратах Древней Месопотамии это были дымоходы. Причём исполнитель проекта архитектор А. В. Щусев сам не выбирал прототипа — образ зиккурата для нашего мавзолея был заказан (он повторяется во всех конкурсных проектах.)
Вавилон становился всё значительнее во второй половине II тысячелетия до Р. Х. — начале I тысячелетия до Р. Х. уже независимо от того, кто преобладал в Месопотамии и прежде всего в Южной Месопотамии. Он был значителен сам по себе. Любой царь, в т. ч. и царь-захватчик, с ним считался. С ним считались даже такие «стальные» правители, как касситские цари. Он постепенно превращался не только в один из крупнейших ремесленных центров (их было много), но и в крупнейший торговый, а затем и ростовщический или, говоря современным языком, банковский центр Древнего Ближнего Востока.
В конце II тысячелетия до н. э. появляется очередной семитический народ — халдеи. С начала I тысячелетия они основывают свои города, да и среди старых (аморейских по сути) городов халдеев становится всё больше и больше. Они — нувориши, очень молоды, энергичны и чем далее, тем более прорываются к власти в Вавилоне, занимают ключевые позиции в обществе, тесня аморейский патрициат — старую знать, привыкшую опираться прежде всего на своё исключительное богатство, а также на мощнейшую религиозно-культурную традицию, которая, кстати, постепенно перестает быть тёмной.
Тогда вавилоняне обращаются за помощью к своей довольно близкой родне, самому воинственному народу в Месопотамии — ассирийцам. И ассирийцы в лице Саргона II (722–705 гг. до н. э.) занимают Вавилон и начинают им править. Если не принимать гипотезу о Древнем царстве египтян как империи, то именно ассирийцев следует признать первыми в мировой истории, кто начал правильно созидать империю. Ассирийцы относились к вавилонской традиции в высшей степени уважительно. Ассирийский царь либо сажал одного из своих сыновей с вавилонским тронным именем править в Вавилоне в качестве подвластного царя; либо, если даже сам становился царём Вавилона, то, сохраняя местную традицию, принимал вавилонское аморейское тронное имя, а не правил под ассирийским именем. Вавилон был ограждён не только от прямого политического вмешательства, но и получил определенные гарантии — он был защищён военной силой. Вне всякого сомнения, ассирийское владычество не было разорительным для Вавилона, хотя, конечно, на содержание армии великого северного соседа пришлось раскошелиться.
Но вавилоняне привыкли считать свой город пупом земли. Более того, к этому привыкли и окружающие. В Вавилоне участились беспорядки, и в конце концов произошло восстание. Этого ассирийская военная традиция потерпеть не могла. Зимой 689–688 гг. до н. э. по велению грозного ассирийского царя Синаххериба (705–680 гг. до н. э.) Вавилон, практически неприступный, всё-таки был разрушен. Инженеры Синаххериба провели великолепную осадную гидротехническую работу (недаром уже не первую тысячу лет этот мир был миром сложнейшей ирригации), и отведённый в новое русло Евфрат просто смыл вечный город. Не так трудно было смывать те города — они ведь строились из кирпича, а не из камня. В этом мире всегда была острейшая нехватка камня, как, кстати, и промышленного дерева.
Но Синаххериб не учёл одного: Вавилон в глазах всего окружающего мира был вечным городом, и страшная весть о его гибели потрясла всех — от добравшихся уже до Испании финикийских колоний до долины Инда, от региона Чёрного моря до ещё бывшей саванной Сахары. Вавилон мог не вызывать к себе добрых чувств, он мог вызывать раздражение, возбуждать зависть, стремление его захватить, что и случалось неоднократно (так же позднее будут стремиться захватить Рим, а ещё позднее Константинополь — репутация великого города манит врагов). Но никому в голову не могла прийти мысль, что Вавилон можно не захватить, не воцариться в нём, а попросту стереть с лица земли!
Последние 8 лет жизни Синаххериб — талантливый правитель и блестящий военачальник — проводит пассивно. Он растерян. Он чувствует, что подвластный ему мир смотрит на него, как на святотатца. Что мир этот стал шатким. Что его боятся, но ненавидят. Что даже его собственный народ растерян. И стоило умереть Синаххерибу, его преемник ассирийский царь Асархаддон (681–669 гг. до н. э.) восстанавливает Вавилон, тратя на это средства своего колоссального государства, своей недостроенной, но строящейся империи. Вавилоняне и здесь выиграли!
Вавилон не отплатил за подобное благодеяние добром. В Вавилоне восстановленном халдеи окончательно заняли лидирующее положение. В конечном итоге вся история с разрушением города пошла им на пользу. Она открыла им дорогу, так как с разрушением Вавилона была разрушена и аморейская традиции. Восстановив своё благосостояние весьма быстро (вспомним, что этот мир владел лучшими плантациями того времени, обладал высокой культурой, цивилизацией, наукой, ремеслами и был к тому же миром торговцев и ростовщиков), Вавилон тут же создаёт антиассирийскую коалицию. Не очень верится в высокие качества вавилонского войска, чья доблесть вряд ли была сравнима с доблестью ассирийцев. Своим успехом коалиция обязана прежде всего не ему, а войскам пришедших недавно с севера индоевропейцев — энергичных и храбрых мидийцев (Мидийское царство — первое крупное иранское царство) и кочевников-скифов. Но именно искусство вавилонской дипломатии позволило привлечь, а вавилонские деньги — оплатить их участие в коалиции. И в 612 г. до Р. Х. столица Ассирии Ниневия пала. Вавилоняне проявили себя мелкомстительными. Они повторили акцию Синаххериба — Ниневия была смыта водами Тигра. Но, в отличие от Вавилона, она уже никогда не была восстановлена. А ещё через 7 лет от Ассирии не осталось и следа.
Однако у Вавилона есть ещё время. Он ещё переживёт время неслыханного богатства и благосостояния. Нововавилонская держава с халдейской династией во главе просуществует с 626 по 539 гг. до н. э. Крупнейшей её фигурой (605–562 гг. до н. э. — довольно долгое царствование) является, конечно, царь Навуходоносор II, оставивший по себе значительную и недобрую память (см. Библию). Именно при нём будет довершено разорение Древней Палестины, которое началось ещё при ассирийских царях, разгромивших Древний Израиль и выселивших израильтян. Навуходоносор окончательно разрушит второе палестинское государство — Иудею (в Библии это именуется «вавилонским пленом»). Впрочем, не такой уж это долгий период — менее 100 лет исключительного могущества и исключительного богатства!
После разрушения Ниневии и Ашшура (древней столицы Ассирии) у Вавилона конкурентов нет. Тем не менее он совсем не стремится объединить Месопотамию. Как и прежде, сила и власть Вавилона — лишь инструменты обогащения, поддержания репутации и благосостояния вечного торгового и ростовщического города. Вавилон ассирийских времён и конца средневавилонского периода (т. е. перед завоеванием его ассирийцами) очень похож на Вавилон, восстановленный во времена Нововавилонской державы. Он, и вправду, поражал воображение.
Вавилон стоял на двух берегах великой реки, тогда как все города, строившиеся на крупной реке, занимали место лишь на одном её берегу и в те времена, и во многие века после. Скажем, русские города часто строились при впадении малой реки в большую (например, Москва при впадении речки Неглинной в Москва-реку). Однако проходили долгие века, прежде чем город решался переехать на противоположный берег большой реки (Замосковоречье относительно позднее). То же наблюдается и у большинства народов Средневековья. Даже столица Венгрии Будапешт — просто слившиеся два города. История Буды и Пешта порознь куда дольше, чем коротенькая история Будапешта. А Вавилон поистине стоял на двух берегах.
Более того, через Евфрат был переброшен постоянный мост, что тоже вызывало почтение. Мосты, тем более постоянные мосты на каменных опорах, широко начали строить только римляне, причём довольно поздно — в имперский период. Мост вызывал чувство сакрального у людей многих культур. Не случайно почетным титулом верховного жреца в Риме был титул «Pontifex maximus» («Великий понтифик»), а по-латыни «pontifex» — «строитель мостов». В Вавилоне был настоящий мост. На нём даже торговали, как потом из века в век — и до нашей эры, и после Рождества Христова — будут торговать на всех крупных мостах во всех крупных городах.
Этот город был практически неприступен. Его окружала тройная стена, из которых каждая последующая внутренняя была гораздо выше внешней, что позволяло защитникам города легче и эффективнее обороняться в случае штурма. Стены были с часто поставленными башнями, что давало возможность прострела вдоль стены.
Вавилон единственный в те времена имел регулярную планировку. Его улицы пересекались под прямым углом. Он был разделён на крупные прямоугольные кварталы восемью проспектами, мощёнными каменными плитами. И по этим проспектам ездили! В Афинах ходили пешком, но там просто были слишком узкие улицы, чтобы ездить. По Риму ездить вообще было запрещено. Самый знатный римлянин, в т. ч. и обличённый консульской властью (высшей властью в республике), шествовал по Риму с почётной охраной, но пешком. Можно было также перемещаться на носилках, несомых рабами. Однако для молодого человека это было неприлично, а приличествовало только старику. Одна из особых почестей, воздаваемых триумфатору-полководцу, состояла именно в том, что триумфатор-полководец ехал по Риму в колеснице. Например, Гней Помпей Великий был удостоен трёх триумфов и мог похвастаться, что трижды прокатился по Риму! А по Вавилону ездили.
Грандиозная территория главного храма Эсагилы была разделена на две части крупнейшим проспектом, идущим от священных ворот Иштар. Их реконструкцию в натуральную величину (на основе блестяще выполненных археологических изысканий) сделали немцы для государственных музеев в Берлине. Ворота были целиком покрыты синими блестящими поливными изразцами со множеством изображений священных быков — шебу. То, что проспект отделял сложно застроенную храмовую территорию Эсагилы от её зиккурата Этеменанки (собственно, Вавилонской башни), лишь подчёркивало градостроительно значение храма, посвящённого главному божеству Бела-Мардуку — богу-повелителю Вавилона.
Но Вавилон не был бы пупом земли и религиозным центром Вселенной, каковым многие его числили, если бы ограничился только этим храмом. Кроме него, в городе было ещё примерно четыре сотни храмов различных богов и полторы сотни небольших уличных алтарей. Откуда бы ни прибыл путник, он находил в Вавилоне святилище, пусть скромное, собственного местного бога. А над всеми богами возвышалась башня Этеменанки — башня Мардука высотой 96–98 м. Этот зиккурат буквально подавлял своей высотой одно-двухэтажный город. Между прочим, был он уже не трёхступенчатым (как некогда строили амореи), а семиступенчатым с различной окраской каждой из семи ступенек, а на его верху уже не было жертвенника, ибо человеческие жертвы давно перестали приносить. По всей видимости, религиозные представления Месопотамии со временем усложнялись, становились менее мрачными, менее людоедскими и менее демонизированными (в отличие от предельно демонизированных религиозных представлений Ханаана, а потом и его наследницы — Финикии).
В Вавилоне каменными плитами были специально мощены только восемь основных улиц, а все прочие мостили естественным путём. Дело в том, что Вавилон — город керамики (это очень древняя традиция). Керамическая посуда стоила гроши, её особенно не берегли, она билась, и мусор, в котором было много керамической крошки, выбрасывался из дома. А каждый хозяин в пределах своего владения постоянно утрамбовывал улицу или переулок. Этого было достаточно, чтобы остальные улицы и переулки также оказались мощёными, и дальше их оставалось только подметать.
Все усадьбы фасадами были обращены во двор, а на улицы выходили глухими стенами. Это были бесконечно длинные глинобитные стенки-заборы, над которыми высились лишь кроны плодовых деревьев да кое-где лёгкие вторые этажи, соответствующие местному тёплому климату. Настоящими фундаментальными были первые этажи. Но стенки-заборы отнюдь не были скучными. Они имели уступы, ниши, пилястры, а порталы, вводящие на территорию владения, у людей сколь-нибудь состоятельных были красиво украшены.
Это был мир с очень сложным общественным укладом. Разумеется, он оставался миром законов Хаммурапи, согласно которым рабы были рабами, а свободные — свободными. И всё же в этом мире даже раб мог обладать своим имуществом, не являющимся имуществом господина. Именно благодаря этому, раб, составив значительное состояние, выкупал себе свободу и становился крупным торговцем или ростовщиком. В Вавилоне женщина могла не только наследовать, но даже иметь в браке своё имущество, отличное от имущества мужа, и распоряжаться им полностью, включая завещание, чего не было в большинстве держав (в т. ч. в Ассирии — соседке-современнице Вавилона). В этом мире можно было заключить брачный контракт (древнейший прецедент подобного рода). Таким образом, этот мир во многом оберегал свободу и, несомненно, оберегал имущество.
В Вавилоне были цари. Причём их наследниками становились представители той же семьи, того же рода. Однако по принципу наследования власти Вавилон походил не на западноевропейскую майоратную монархию, а скорее на олигархию типа патрициата старейших средневековых торговых городов. Замкнутый мир древних аристократических семейств Вавилона был не аристократией, а именно олигархией, потому что выходцы из низов, сколотившие крупный капитал, постепенно вводились в круг этих семейств. Представители знатнейших фамилий занимали жреческие места исключительно выборным путём. т. е. необычайно важное в этом мире положение жреца было замкнуто, инкорпорировано в тот же круг патрициата, а сам царь в Вавилоне был достаточно зависимым от жречества лицом. Надо сказать, зависимость эта была оформлена блестяще.
Главным праздником вавилонян был ежегодный весенний религиозный праздник — свадьба бога Мардука. Невесту ему везли по реке из города Борсиппы — тоже древнего и крупного аморейского центра. Мардук (точнее, его статуя из храма Эсагилы) торжественной процессией доставлялся к воде, помещался на священную барку и отправлялся встречать свою невесту. Вообще это грандиозное празднество с очень сложным ритуалом. Особенно важную роль, причём жреческую, на этом празднике должен был исполнять царь, для чего ему необходимо было пройти посвящение в храме Эсагилы. Но совершал посвящение верховный жрец храма — лицо, принадлежащее к правящей олигархии. Поэтому устранить царя было очень легко, просто не проведя его через это посвящение. Тогда царь лишался возможности совершить празднество, а тем самым автоматически и возможности царствовать.
Вавилон обладал не только мощным ремеслом (в особенности, керамической традицией), но и великолепным земледелием на окрестных орошаемых землях, основанном прежде всего на финиковой пальме. Прекрасные плантации вавилонян были трехъярусными. Финиковые пальмы очень солнцелюбивы, поэтому они составляли верхний ярус, и их сажали на значительном расстоянии друг от друга. Следующим ярусом сажали плодовые деревья, менее прихотливые по части солнца, а под ними ещё выращивали огородные или злаковые культуры.
Этот мир был миром высокой науки. Уже говорилось о значительных достижениях египетской астрономии в создании календаря, но и халдейская астрономия по-своему значительна. Между прочим, из Месопотамии мы получили 7-дневную неделю. Из Месопотамии происходит зодиак (зодиакальные созвездия и связанные с ними светила, включая Солнце и Луну) — основа астрологической системы, являвшаяся частью науки астрономии вплоть до XVIII в. н. э. Более того, оттуда происходит и семантика зодиакальных имён дней недели, которые сохранились по сию пору в ряде индоевропейских языков – прежде всего в романских, а также в германских.
Носителями утончённейших научных, в т. ч. практических, знаний в Вавилоне перед ассирийским вторжением и позднее были люди, которые вошли в историю под именем «халдеи». Заметим, что халдеи — это народ, основавший Нововавилонскую державу. Но халдеями же называл ближневосточный мир и высокоучёных интеллектуалов-профессионалов Вавилона, а не жрецов, как часто ошибочно утверждается в литературе. Жрецы Вавилона были аристократами (точнее, олигархами), представителями самых знатных семейств. Жречество являлось символом их власти и общественной должностью. Но представители знати не были настолько грамотны, чтобы владеть всеми тонкостями вавилонского культа. Поэтому они совершали культовые действия, консультируясь с интеллектуалами-халдеями. А те были выходцами из всех слоев общества, ибо достичь положения интеллектуала мог любой человек, получив соответствующее образование. Сделать это было нелегко. В этом мире изучали халдейский, аморейский, ассирийский, а также давно уже мёртвые шумерский и аккадский языки. В этом мире в совершенстве изучали астрономию. В этом мире была превосходная геометрия. Те же халдеи-интеллектуалы были консультантами по устройству каналов, строительству и осаде крепостей и многим другим инженерным вопросам. Это ещё одна особенность Вавилона.
Город этот кончил плохо, и не тогда, когда он был с легкостью включён в состав иранской державы Ахеменидов. В своё время мидийцев вавилонянам удалось подкупить и подчинить. Но с персами им этого сделать не удалось. Персов — основателей первой полноценной империи — приняли все, потому что они были терпимы и считались с подчинёнными народами. Однако Вавилон к тому моменту уже был обречён. Судьба будто сводила с ним счёты за Древнюю Ассирию.
Царь Навуходоносор всем желал угодить своей супруге — носительнице тонкой египетской традиции, превосходившей красотой и умом всех местных халдейских и аморейских девиц. Но и царица, естественно, хотела сделать что-то приятное своему мужу. И она предложила построить ещё один канал, сказав, что её инженеры сумеют в совершенстве его рассчитать, а орошаемая территория под плантации станет ещё больше. Был построен огромный обводной канал. Он отобрал столько воды у Евфрата, что движение воды во всей оросительной системе стало очень-очень медленным, еле заметным, а зеркало испарения возросло. В результате, началось быстрое засоление верхнего слоя почвы.
Последним планировал устроить в Вавилоне столицу Александр Македонский, но не успел. Вавилон уже вымирал тогда, его покидали жители. А к концу старой эры — началу новой (к дате Рождества Христова) он запустел окончательно. Теперь там не живёт никто. Он основательно раскопан археологами, и мы его очень хорошо себе представляем. Только жить там невозможно. В Средние века некоторые особенно жестокие правители пытались вернуть жизнь этой почве различными способами, в т. ч. посылая рабов собирать кристаллы соли. Это была чудовищная работа. Рабы восставали, их убивали. Но соль собрать нельзя. На месте Вавилона пустыня — одна из пустынь, созданных человеком. А между прочим, амореи — старинное коренное население Вавилона — прекрасно понимали, что строить ещё более удалённые оросительные каналы нельзя. Но царь был халдей, советники царя были евреи, инженеры, рассчитавшие канал, были египтяне. Они все были в этой земле чужими и убили эту землю.
Ассирия
Ассирия расположена на севере Месопотамии. Само её название происходит от слова «ашшур». В древнеассирийский период только так — Ашшур — и называлось это государство. Столица его носила то же самое имя. Город Ашшур сохранил, несмотря на происшедшую смену этноса между древне- и среднеассирийским периодами, аристократическую культуру и даже саму аристократию, которая пребывала в Ашшуре до конца существования этого государства и этой культуры и очень гордилась тем, что именно они — ашшурские аристократы — являлись создателями Ассирийского царства всех его периодов.
Верхнее течение Тигра — другая климатическая зона, нежели Средняя или Нижняя Месопотамия. Это зона постепенного повышения рельефа — в верхнем течении Тигра начинается Иранское нагорье. Она прохладнее (финиковая пальма там растёт, хотя вызревает с трудом) и влажнее низовьев Двуречья (там бывают дожди). Болот там нет, но есть каменистые участки, близкие к пустыне.
В этой зоне очень давно сложилась культура, религиозно близкая ко всей Месопотамии, очень многое вобравшая оттуда, но вобравшая также и от Элама — небольшой древней культуры с довольно высокой цивилизацией в южной части Иранского нагорья. Географически Элам занимал промежуточное положение между Северной Индией и Месопотамией, и, видимо, как уже говорилось, эламиты были родственниками дравидов — древнейшего населения Индии, о котором мы что-то знаем.
Древнее государство Ашшур складывается ещё в конце III тысячелетия до Р. Х. Древнеассирийский период или Древнеассирийское царство датируется концом III тысячелетия до Р. Х. — концом XV в. до Р. Х. Оно было небольшим, не склонным к грандиозным завоеваниям, хотя скорее всего из-за малочисленности, но никак не из-за отсутствия у древних ассирийцев воинственности. Концом XV — X вв. до н. э. датируется Среднеассирийское царство. Затем следует некоторый упадок. И Новоассирийское царство уже датируется IX — концом VII вв. до н. э. На этом история Ассирии завершается.
Период, который хорошо поддается изучению по состоянию источников, охватывает чуть меньше восьми веков. Для нормального прохождения всех фаз этногенеза это маловато. Предположить, что определённые фазы этногенеза были пройдены ассирийцами до начала среднеассирийского периода, никак не возможно, потому как прямо предшествующий ему древнеассирийский период заканчивается глубоким упадком, т. е. явно произошла прямая смена этносов. Таким образом, рождение ассирийцев вторых (обитателей уже не Ашшура, а Ассирии), начало их этногенеза приходится на XV в. до н. э. А прекращают они своё существование в фазе надлома, или в межфазном периоде между надломом и инерцией, или в самом начале инерции в конце VII в. до н. э., когда Ассирия была разрушена ударом мощной коалиции.
Унаследовав традицию Ашшура, Ассирия уже в среднеассирийский период — удивительно воинственное государство. Ассирийцы представляли собой народ-войско, наподобие монгольской Орды. Фактически к военному делу были причастны все способные носить оружие свободнорождённые ассирийцы, хотя способ ведения войны был преимущественно аристократический (так же впоследствии воевали ахейцы — предки греков). т. е. аристократы являлись главной ударной силой ассирийского войска, а народное ополчение — вспомогательной силой. Надо сказать, аристократия существовала во многих семитических обществах, но развитой аристократической традиции не было ни в одном из них, кроме Ассирии.
Среднеассирийское царство устроено в соответствии с Полибиевой схемой — политическая система включает все три формы власти в качестве составных элементов. Царская власть и власть аристократическая там всегда заметнее и много мощнее. Однако демократическая составляющая — народное собрание — тоже существует.
Среди известных учёным патриархальных обществ ассирийское — одно из предельно патриархальных и очень суровое по укладу, традициям, законам. Такой уклад, такие законы направлены на поддержание этноса и его основы — каждой семьи. Норма семьи в качестве главной ценности в Ассирии значима, как нигде более в Месопотамии. До нас дошли не все ассирийские законы, но достаточно много сохранилось именно от семейного законодательства. Согласно этим законам, имуществом практически мог владеть только мужчина. Вдова могла наследовать имущество только до совершеннолетия старшего из её сыновей. Причём бесконтрольно она могла распоряжаться имуществом, только если не было прямых родственников-мужчин покойного мужа. Развод по инициативе мужчины считался в высшей степени предосудительным, но допустимым. Что же касается женской инициативы, то ассирийцы чётко сознавали, кто является истинной хранительницей целостности семьи, посему и закон прямо повелевает: женщину, которая изъявила намерение покинуть своего мужа, следует утопить в реке.
В новоассирийский период наблюдается достаточно заметное имущественное расслоение, появляются обнищавшие ассирийцы, хотя законы, судя по всему, ограждали ассирийцев от этого (например, выход земельного владения из сельской общины был запрещён). Тем не менее, воины нередко разорялись, запустив хозяйство в ходе войны. (Позднее так же возникнет римский безземельный плебс — там хозяйства были запущены, в основном, во время Пунических войн и продавались впоследствии за долги.) Лишившиеся средств к существованию ассирийцы никогда не становились рабами, но они пополняли своеобразную клиентелу, причём эта кабальная зависимость могла быть и пожизненной, и наследственной.
Кроме того, существовал обычай т. н. «оживления»: в период крупных природных потрясений (скажем, в голодный год) детей, которых родители не были в состоянии прокормить, мог «оживить» (т. е. взять на содержание) зажиточный ассириец. Тем самым он приобретал на этих детей отцовские права (права главы семьи), и они оказывались в значительной степени в его распоряжении. Среди прочего, он распоряжался их браком (например, выдавал «оживленную» девицу замуж по своему усмотрению).
Таким образом, зависимость существовала, но никогда ассирийцы не были рабами. Рабами были военнопленные и их потомки.
Свободой гордились, свободу подчёркивали. Свободнорождённая женщина ни при каких обстоятельствах не могла выйти за пределы дома с непокрытой головой — только под покрывалом, хотя лица она не закрывала. (Обычай закрывать лицо придуман в Средней Азии. Надо сказать, шариат этого не требует от мусульманки, ей нужно лишь покрывать волосы.) За появление с непокрытой головой ассирийке полагалось наказание — 25 ударов палкой. Но если под покрывалом, как свободная женщина, прошлась бы рабыня или лично свободная инородческого происхождения проститутка, ей причиталось наказание — 50 ударов палкой. Любой обнаруживший это мужчина обязан был доставить провинившуюся к ближайшему должностному лицу для исполнения наказания. В противном случае то же наказание полагалось и ему.
Интересно, что существовала законодательная норма, подчёркивающая, что владельцем-распорядителем имущества является только глава семьи. Согласно этой норме, если жена даст часть имущества рабу, а тот его утратит или недостойно распорядится, муж должен её наказать, урезав ей ухо. Так же он должен поступить и с рабом. Но если, простив свою жену, он не урезал ей уха, то не должен урезать уха и рабу. Таким образом, женщина выступает здесь, как злоупотребившая доверием мужа, а раб — просто как орудие, выполняющее распоряжение.
Заметим, что этот суровый мир обладал достаточно высокой культурой и немалой цивилизацией. Новая столица, столица Новоассирийского царства, знаменитая, не раз упомянутая в Библии Ниневия считалась одним из красивейших городов. Исключительно хороша была набережная Тигра в Ниневии (она легко реконстрируется, потому что подробно описана). Строили в этом мире ничуть не хуже, чем в Вавилоне — строили выше одного этажа, великолепно владели искусством фортификации, как и искусством взятия крепостей. Любили яркие цвета в архитектуре (здания, утопавшие в зелени, были ещё и сочно раскрашены).
Основные достижения цивилизации ассирийцев так или иначе были связаны с войной. Непрестанное усовершенствование военной техники способствовало общему повышению технического уровня их цивилизации (то же можно сказать и о современном нам мире). Этот мир знал водопровод, великолепно владел металлом, в т. ч. и художественным. Кстати, ассирийцы — первые создатели стали. Разумеется, будучи прирождённым и воспитанным воином, будешь заинтересован более, чем кто бы то ни было, в создании качественных мечей. Но многие этого хотели, однако не создали! Причём ассирийцы создали настоящий булат, и позднейшая традиция изготовления булатных клинков на Ближнем Востоке — просто неоднократный возврат к ассирийской традиции, к тем же самым клинковым технологиям. А так как этот воинственный народ ещё и непрестанно тренировался, воевать с ним было затруднительно. Ассирийские пехотинцы бодро ходили в тяжёлом вооружении, которое делало их весьма малоуязвимыми. Когда же они обзавелись стальными мечами, у них вообще не стало конкурентов (стальным мечом меч из простого железа, а частенько и бронзовый, можно было перерубить).
Ассирийцы конца среднего и новоассирийского периодов очень тщательно перенимали все новинки военного дела. Они первыми переняли у индоевропейцев (скорее всего у хеттов) искусство разведения лошадей и колесничный бой. На ассирийских колесницах стояло не два, как обычно у египтян, а три бойца, из которых командиром являлся лучник, вторым был возница, а делало этот «танк» весьма совершенным наличие третьего бойца, чьей основной функцией было прикрывать щитом себя и своих товарищей (сами они этого делать не могли, так как их руки были заняты).
Из неарийских народов ассирийцы, видимо, первыми встали на колесницы и уж точно первыми — в новоассирийский период — начали сражаться верхом. Они были хорошими лучниками. Но египтяне, с которыми у них бывали столкновения, были великими лучниками. Поэтому ассирийцам нужно было совершенствовать технику боя. Научившись удерживаться на коне, они не могли сразу ещё и научиться стрелять с седла из лука, для чего надо иметь свободными обе руки. (Этому научились кочевники более поздних эпох.) Но, кажется, у ассирийцев единственных был промежуточный этап — их конные лучники начали вступать в бой попарно. Каждого стрелка сопровождал конный же слуга, которому, начиная стрельбу, стрелок бросал поводья, и тот вёл его коня в поводу. К концу новоассирийского периода ассирийцы всё же научились управлять коленями лошадью и стреляли с седла, отпуская поводья.
Этот мир — мир немалой культуры. Памятники ассирийской литературы нам теперь известны, потому что в конце прошлого века была найдена клинописная библиотека ассирийских царей (т. н. «библиотека Сарданапала»). Их переводили, и они того стоят — эта литература отточена по форме и очень органична. Одна из книг — небольшая книга замечаний и поучений — особенно примечательна, благо она вышла за пределы погибшей Ассирии и кочевала из языка в язык, что бывает редко (не так много сочинений переходят из одной литературы в другую). Это «Книга Ахикара» или «Сказание об Ахикаре», который, видимо, был вельможей царя Синаххериба. Там говорится, например, следующее (перевод с ассирийского Д. Ч. Садаева):
«Лучше с мудрым человеком носить камни, чем с глупым пить вино.
Говори спокойно, не повышай голоса. Ибо если бы дом можно было бы воздвигнуть при помощи крика, то осёл ежедневно бы строил по два дома.
Не будь без меры сладок, чтоб тебя не проглотили. Не будь без меры горек, чтоб тебя не выплюнули.
Не позволяй наступать себе на ноги, дабы потом не дерзнули наступить тебе на шею.
Один воробей в твоей руке лучше, чем тысяча птиц, порхающих в воздухе».
Через греческий промежуточный язык, через византийскую литературу последняя поговорка пришла к нам, она не придумана русскими. Эта книга имела довольно широкое хождение и в греческой, и в латинской традиции, а поэтому попала и к средневековым европейцам.
В период Новоассирийского царства ассирийцы первыми в мировой истории (если не подтвердится гипотеза о более раннем имперском опыте Египта) вступили на путь создания империи. Конечно, за этим стояли грандиозные территориальные захваты, неизменно успешные после того, как из истории были выбиты хетты (хетты покинули историческую арену в XII в. до Р. Х.). Самыми выдающимися ассирийскими полководцами-завоевателями были Тиглатпаласар III (745–727 гг. до н. э.), а затем Саргон II (722–705 гг. до н. э.) и Саргониды — его преемники, включая Синаххериба.
Однако следует отдать должное ассирийцам — они не только умели захватывать земли, они умели управлять. Причём политика их была разной по отношению к лояльным и тем самым надежным народам и по отношению к народам ненадежным. Это и есть настоящая имперская политика. Ассирийцы в отношении ненадежных народов проводили политику «несаху»: выселяли их из родных мест и перемешивали с другими народами, таким образом полностью деструктурируя, т. е. превращая в толпу. «Несаху», например, подверглись древние израильтяне — обитатели одного из двух древнееврейских царств, которое попало не под нововавилонское владычество, как Иудея, а ещё ранее под ассирийское. В результате колена иудейского народа, перемещённые в Ассирию, практически были утрачены, размешанные в другом населении.
Но совершенно иначе ассирийцы вели себя по отношению к большинству народов. Они первыми поняли, что необходимо создание имперской знати (шире — имперской элиты). И первыми охотно вводили в состав новой ниневийской аристократии не только ассирийцев, но и главных представителей всех надежных этносов, населявших эту огромную державу. Новоассирийское царство владело всей Месопотамией, всей дугой «Благодатного полумесяца», имело в качестве вассала Египет, а западная граница царства доходила до середины Малой Азии (т. е. до середины азиатской территории Турции). Они даровали привилегии наиболее знаменитым городам, освобождая их от царских податей, и куда чаще это были города, которые принадлежали другим народам, присоединенным к Ассирийской державе, нежели собственно ассирийские (между прочим, в таком положении был Вавилон в составе Ассирийской державы). В самой Ассирии только два города были изъяты из системы царского налогообложения — Ашшур и Ниневия. А когда царь Салманасар V попытался избавить от привилегий Ашшур — прародину ассирийцев, — древняя столица и древняя аристократия столь недвусмысленно поставили его на место, что других попыток уже не делалось.
Почему же, тем не менее, ассирийская империя не удалась? Думаю, ассирийцы были наказаны за свою чрезмерную жестокость. Можно и нужно строить великую державу с позиции силы, ибо ни одна, даже не великая держава, не основывается на позиции слабости. Но позиция силы не может быть непрестанно жестокой, и уровень жестокости бывает разный. Можно провести карательную экспедицию и подавить восстание. Но нельзя обтягивать ворота своей столицы кожей, содранной с покоренных врагов, что проделал Саргон II в Ниневии. Тогда обязательно рано или поздно составится коалиция, которая уже твои города превратит в пыль, что и произошло. Под ударами коалиции Вавилона, восходящего Мидийского царства и скифов-кочевников в конце VII в. до Р. Х. была разрушена Ниневия, а затем было уничтожено и само Ассирийское царство — в 618 г. до н. э. оно прекращает существовать.
Более того, Ассирию из-за её исключительной жестокости окружал впоследствии заговор молчания. О ней умалчивали историки даже тех народов, которым не пришлось испытать на себе ассирийское владычество (тот же Геродот почти не упоминает об Ассирии). И если бы не находка библиотеки ассирийских царей, мы бы лишь знали, что такое государство существовало и было, по слухам, весьма могущественным.
К тому же, ассирийцы поплатились, как этнос, за политику «несаху». Эта политика могла приносить некоторую пользу, покуда существовало великое государство. Но его не стало, а перемещённых таким образом лиц было очень много. И уцелевшие ассирийцы (конечно же, их не всех перебили или угнали в рабство победители) быстро рассеялись, смешавшись с арамееязычным населением — в основном, с сирийским и, частично, с древнееврейским. Потомки этого этноса — современный реликт с очень тонкой культурой — существуют. Кстати, и в нашей стране их немало. Зовут они себя ассирийцами, но говорят не на ассирийском, а на близкородственном ему сирийском языке. т. е. много веков назад этот реликт полностью арамеезировался.
***
Рекомендованная литература
Белявский В. А. Вавилон легендарный и Вавилон исторический. — М., 1971
Кленгель-Брандт Э. Вавилонская башня. — М., 1990
Садаев Д. Ч. История Древней Ассирии. — М., 1979