Эллины и римляне. Мнение, что сначала были эллины, а потом уже — римляне, что история Рима моложе истории Греции, ошибочно. На самом деле эти этносы — ровесники. И эллины, и римляне родились в IX в. до н. э. На их примере видно, что иногда народы проходят фазы своего этногенеза с разной скоростью. Эллины проходили их в хорошем темпе и очень бурно, а римляне отличались отменной неторопливостью.
В своей фазе подъёма римляне заполняют вмещающий ландшафт, т. е. достигают политической гегемонии в Италии. При этом они воюют с латинами, этрусками, другими италиками, кельтами. Не стань Рим впоследствии великой империей, мы бы вообще про эти войны ничего не знали, потому что какие-нибудь Сабинские войны напоминают даже не феодальные войны двух средневековых городов или двух соседних графств, а походы деревни на деревню. Черёмушки против Мневников — вот что такое эти ранние войны, о которых столь торжественно повествует Тит Ливий.
За это же время греки проходят две фазы этногенеза — подъём и перегрев. Заполнение в подъёме вмещающего ландшафта у них носит характер греческой колонизации. Это означало и расселение греков по всему периметру Чёрного моря и большей части периметра Средиземного, и создание полисного мира, ибо каждая колония весьма быстро превращалась в полис — не только в город-государство, но и в совершенно особую среду обитания древних эллинов, которые всегда жили в полисе и больше ни в каких условиях жить не хотели (малоазийские греки сохранили свой полисный уклад, даже попав под владычество персов). А каждый полис основывался только там, где могла быть создана хора — сельская область этого полиса. Каждый полис, в общем, себя прокармливал, по крайней мере любимыми продуктами питания — сыром, оливками и вином. Лишь один полис отмечен в источниках, как не имеющий хоры, — Навкратис в Египте, но, возможно, там хору для греческих поселенцев просто не предоставили египетские власти.
Вслед за фазой подъёма (старейшие греческие колонии датируются VIII в. до н. э., хотя весьма возможно, что и в IX в. до н. э. какие-то колонии уже были основаны) эллины с успехом проходят и фазу этнического перегрева. На этой фазе Эллада отстояла свою независимость в войнах с персами не только в континентальной Греции, но и на островах Эгейского моря, доказав свою состоятельность.
Затем в фазу перегрева вступают неторопливые римляне и тратят свой перегрев на приобретение гегемонии уже в Средиземноморье. По сути дела, они создают империю, победив и разрушив Карфаген в 146 г. до н. э. А пока римляне ведут Пунические войны, важнейшие не только для античного, но и для всего христианского мира, эллины вступают в фазу надлома.
В этой фазе эллины ведут войны между собой. Фактически это своеобразные гражданские войны. Они создают бесконечные союзы и конфедерации, враждующие друг с другом и постоянно распадающиеся, — Пелопоннесский союз, Беотийский союз, Афинский морской союз.
Как и у каждого этноса, у римлян вскоре после победы над Карфагеном начинается фаза надлома, на которую приходятся Гражданские войны, подробно описанные историком Аппианом. Период Гражданских войн очень чётко в самой античной традиции укладывается между братьями Гракхами и Юлием Цезарем. Зная, что старший из Гракхов Тиберий — родственник победителя Карфагена Сципиона Эмилиана и сам участвовал в Пунических войнах, можно очень чётко локализовать переход римлян из акматической фазы в надлом. Правда, римляне были таким могучим народом, что, даже весьма исправно убивая друг друга, гегемонии на Средиземноморье не утратили. Всё равно никто не посмел бросить вызов и ослабленным римлянам.
В то время, как римляне находятся в фазе надлома, греки вступают в фазу инерции. Для греков наступает эпоха эллинизма — распространения античной эллинской культуры и в ещё большей степени цивилизации на колоссальных пространствах от западных границ Европы (от Испании, Галлии) до Северной Индии (Кушанского царства). Эпоха эллинизма охватывает примерно три последних века до Р. Х. В этот период происходит грандиозная экспансия культуры.
Затем для эллинов наступает обскурация. Они теряют свою независимость. Но их обскурация была довольно мягкой, почти незаметной. Они сравнительно быстро вписались в римский имперский мир, по сути дела, этносом в гомеостазе. На этом мог бы и закончится античный мир, античная культура, или должна была бы быть передана эстафета каким-то новым этносам, однако произошло иное. Римляне, которые примерно с царствования Августа вступают в свою инерцию (позднее инерции греков), не только оформляют империю (практически, Римская республика после падения Карфагена — уже империя) с её новой монархической организацией, но и продлевают ещё на полтысячи лет жизнь античного мира.
Такова в фазах этногенеза сопоставимая история этих двух крупнейших античных народов.
Боги, герои, рок. Распространено мнение, что вся античная культура была создана греками, тогда как римляне были народом воинственным, административно и политически одарённым, но малокультурным, не обладавшим творческим потенциалом. Это не так, но просто с греками очень трудно состязаться. По части богатства художественной фантазии сравнения с эллинами не выдержит не только ни один античный народ, но и вообще ни один народ всемирной истории. От эллинов мы получили богатейшее мифологическое наследие и колоссальный пласт искусств, опирающихся на эту мифологию, — прекрасную литературу, скульптуру, прикладные искусства, архитектуру (живопись до нас практически не дошла).
Однако представить себе мировоззрение греков на основе их мифологии трудновато, ибо каждый миф имеет несколько редакций, что признавали и сами греки. Те же Павсаний или Плутарх пишут, что об одном и том же в одном городе рассказывают иначе, нежели в другом. Частенько создаётся представление о необычайно солнечной, радостной культуре античной Эллады, которое позже — в эпоху Возрождения и в ещё большей степени в эпоху Просвещения — использовалось как главный антихристианский аргумент: мол, христиане испортили светлый, утончённый греческий мир, где царило сплошное веселье; именно из-за них потом наступило мрачное Средневековье. На самом деле эллинский мир был устроен куда более сложно, куда менее однозначно. Каковы же отношения эллинов к своим богам и со своими богами?
Прежде всего, хотя олимпийский бог — существо много более высокого порядка, нежели сам античный грек, это отличие количественное, а не качественное. Бог эллинов не только не всемогущ и никак не может сравниться с единым Богом монотеистов, он, пожалуй, даже не столь могуществен, как боги Месопотамии и Египта. Греческие боги даже не бессмертны. Хотя человека иначе называют «смертным», подразумевая бессмертие олимпийцев, но это бессмертие — всего лишь чрезвычайно долгая жизнь, которой рано или поздно наступит конец. У олимпийцев будет финал, как были финалы и у предыдущих поколений богов, побеждавших друг друга и побеждённых олимпийцами. Взгляд эллина на перспективы его богов достаточно пессимистичен. Примерно так же германец отлично знал, что асы могущественны, правят мирами, но будет и Рагнарёк — последняя гибель богов. Итак, эллинские боги не бессмертны и не всемогущи.
Они не всеведущи — олимпийских богов можно надуть, и их ещё как надувают!
Они не являются образцом нравственного подражания. Более того, они просто чудовищно безнравственны. Средний эллин — полисный гражданин вёл себя несравненно нравственнее олимпийских богов. Достаточно вспомнить, как за каждой юбкой, если это можно назвать юбкой, носился Зевс. Вспомним также Аполлона, победившего в состязании грубого силена Марсия. Благородный человек, победивший в подобном состязании, будет милосердным и не станет издеваться над побеждённым. Несколько менее благородный прочтёт побеждённому нотацию. А Аполлон с Марсия живьём кожу сдирает! Правда, сами греки так не поступали с побеждёнными врагами.
Богам опасно бросать вызов. Но, обратившись к мифологическим пластам Гомера, к эпосу, мы увидим, что греки только тем и занимаются, что бросают вызов богам, хотя, разумеется, каждый нормальный эллин, враждуя с одним богом, стремится заполучить поддержку другого (скажем, Афины против Афродиты).
В этом мире есть также особая ниша: её занимает герой. Вообще героизм (а героизм — это не что иное, как безнадёжная борьба во имя долга) — порождение арийского духа, потому как за пределами круга индоевропейцев храбрых людей тоже можно встретить предостаточно, но они не будут считаться героями. Нам известны подвиги героев индийских (героев «Махабхараты»), персидских, германских, но более всех развили идею героизма именно греки. Герой — по сути дела, промежуточное существо между человеком и богом. Почти все герои божественного происхождения (какой-нибудь бог обязательно причастен к рождению того или иного героя). Они не бессмертны даже в олимпийском смысле этого слова, но могуществом своим приближаются к богам. Обратимся к величайшему из героев — Гераклу и вспомним один из его подвигов.
Геракл навещает друга своего молодого царя Адмета. Гераклу подают вино, музыка играет, но все кругом скорбны, и друг его не встречает. Геракл страшно обижен. Приближённые объясняют, что у царя огромное горе — ему сообщили, что он умрёт. Сообщил это Гермес — вечный вестник богов, существо очень симпатичное, ибо многим помогает или по крайней мере предостерегает. (Заметим, что, согласно юнгианской психологии, люди с сильной гермесовой составляющей в стереотипе поведения считаются очень привлекательными). Гермес сказал царю Адмету, что он его, конечно, прикроет, вновь всех надув на Олимпе, но для этого нужно, чтобы кто-то добровольно согласился вместо Адмета умереть. Однако все от этой чести отказываются — и родители, и воин перед началом сражения, надеющийся победить, а не быть убитым, и слепой драный нищий. Они не хотят умирать — им не нравится загробный мир. Соглашается лишь молодая жена Адмета прекрасная Алкестида. (Кстати, подвиг Алкестиды, умирающей за любимого мужа, — классический подвиг арийской женщины; он той же внутренней природы, что и подвиг индийской вдовы, добровольно поднимающейся на погребальный костёр мужа.)
Узнав об этом, Геракл приходит в полный восторг от Алкестиды и отправляется отнимать у мрачного бога Таната (проводника умерших в царство Аида) его добычу. По дороге он обижает Цербера, хотя бедный пёс только тем и занимался, что охранял, что ему положено охранять. Происходящее доходит до Таната — бога, пусть и третьестепенного, но всё-таки бога. Тот, полный гнева, бросается на Геракла, и тогда последний примитивно бьёт ему морду. И что? А ничего! Геракл уводит Алкестиду на Землю, а явившийся добродушный Гермес сообщает, что всё будет в порядке, драки будто бы и не было, лишь на Алкестиду наложена эпитимья — она не должна два месяца рта раскрывать, но за избавление от загробного мира это не подвиг! Это столкновение Геракла с Танатом очень показательно.
По схеме В. Шубарта, эллины относились к тем народам, которые полагали, что «здесь хорошо — там плохо». У эллинов представление о загробном мире не намного лучше, чем у древних шумеров Месопотамии. Мир бесплотных теней, где души умерших бесконечно бесцельно, безынициативно, не только безрадостно, но и без малейшего желания (буддисту бы, наверное, понравилось!) слоняются в полной темноте, не намного лучше мира бесплотных теней, где души умерших бесконечно сидят на корточках на утоптанном голом дворе.
Вспомним гомеровский диалог Ахилла и Одиссея во время посещения последним царства Аида (пер. В. А. Жуковского):
Одиссей: «О Ахиллес, сын Пелеев… Ты же
Между людьми и минувших времён и грядущих был счастьем
Первый: живого тебя мы, как бога бессмертного, чтили;
Здесь же, над мёртвыми царствуя, столь же велик ты, как в жизни
Некогда был; не ропщи же на смерть, Ахиллес богоравный»…
Ахиллес: «О Одиссей, утешения в смерти мне дать не надейся;
Лучше б хотел я живой, как подёнщик, работая в поле,
Службой у бедного пахаря хлеб добывать свой насущный.
Нежели здесь над бездушными мёртвыми царствовать, мёртвый».
Эллины совершенно не хотели умирать, не надеясь в загробном мире ни на что хорошее. Поэтому самоубийство у них было религиозно допустимо (они полагали, что если уж человек так много теряет, то это — его воля). В частности, любой греческий воин, получив тяжёлое увечащее ранение, просил своего соседа в фаланге добить его.
Эллинский мир пессимистичен. Греки допускали, что можно, конечно, сподобиться Элизиума или «островов блаженных». Однако, во-первых, это для немногих. Во-вторых, олимпийцы не вечны, когда-нибудь этот мир закончится, и тогда, весьма возможно, с Олимпом закончат своё существование и «острова блаженных». Ведь титаны — предки олимпийцев, их конкуренты, другой род богов — рухнули в Тартар! А потом, в Элизиум попасть трудно. Геракл попал. Но помимо всех его несказанных подвигов, ему ещё пришлось для этого претерпеть чудовищные унижения на службе у Омфалы, затем предательство ближайшей родни, страшные мучения в отравленной одежде, самому попросить отнести его на собственный погребальный костёр и поджечь его. И только когда Геракл сгорал, примчались к костру Афина-Паллада с Гермесом и вознесли его на Олимп, и даже сама Гера, забыв былую ненависть, отдала Гераклу в жёны свою дочь.
У эллинов был мрачный мир, над которым тяготел рок. Причём, рок этот кармичен, как и во многих других арийских (и не только арийских) религиозных системах. Например, христианство выше понятия «кармы», однако нельзя сказать, что оно полностью от него свободно. Но если фатум римлян осмыслен, а поэтому предельно кармичен (зло содеял — зло заработал, и наоборот), то рок греков часто не персонифицирован. Он действует, как абсолютно слепая сила и вместе с тем сила неумолимая и всепобеждающая. Носительницами рока могут быть мойры, прядущие нить жизни, или эринии — мстительницы (наиболее кармичный вариант), или никто. Повторяю, даже над олимпийскими богами тяготеет рок.
Оттуда, кстати, величие героя и героизма. Ведь герою приходится сплошь и рядом во исполнение героического долга идти против рока и погибать, ибо в данном случае гибнет любой. Но если бы этого не было, не было бы и величайшего, возможно, жанра мировой литературы, созданного эллинами, — жанра трагедии. Смысл трагедии (иначе она — не трагедия) именно в том, что герой погибает. А религиозный смысл пребывания эллинов в театре состоял в катарсисе (очищении), каковое испытывают все, слушающие трагедию. Вообще героизм и пессимизм, как уже было сказано, коренятся в протоарийском мифе. Настоящий классический герой — это герой античной трагедии, а настоящая трагедия — греческая. Все последующие трагедии со времён Античности и до настоящего времени либо построены по канонам греческой трагедии, либо просто перерабатывают греческие сюжеты (вплоть до Ж. Ануя).
Рок неумолим, проклятье, падшее на человека, возымеет силу. На царя Лая заслуженно пало проклятье. Далее он может делать всё, что угодно (а он-таки пытается уйти от рока), это ничего уже не изменит. Как ни тщился довольно честный и благородный Эдип (его сын) миновать рок, как ни старался не жениться на собственной матери и не убить собственного отца, он всё равно на ней женился и стал отцеубийцей. А Эдип — человек с высочайшим чувством ответственности. Он ослепляет себя и добровольно уходит нищенствовать, он избавляет Фивы от великой беды и, тем не менее, не избывает проклятья. История карательного похода семерых героев против Фив — то же проклятье, лежащее на семье Эдипа и на всех, кто с ним связан. История Антигоны, убитой своим дядей, — тоже следствие лаева проклятья.
Поэтому, повторяю, светлый античный мир — это мир с привкусом очень сильной горечи, особенно в греческом исполнении. И всё же свой мир эллины любили, в этой жизни им всё нравилось.
Полисный мир. Пожалуй, трудно найти народ, который в той же степени, как эллины, создал бы собственную неповторимую среду обитания, и ведь прочную среду! Полис распространился по всему античному миру. Скажем, Рим — полис. Эллинизированные этрусские колонии в Италии — полисы. Римская империя превратит полис в муниципий (имперский полис), который внутренне останется полисом, как полисами будут и города в составе эллинистических монархий (царств). Христианский мир не только сохранит полисы до самого заката Античности (местами до VII в. включительно), но очень многое унаследует от полисного мира.
Кстати, очень многое из канонизированного христианством является полисным наследием, что естественно — ведь христианство складывалось в полисном мире. Например, Христианская Церковь устроена епископально, т. е. епископу принадлежит высшая духовная власть. Епископы равны друг другу (как равны полисы). Целый ряд правил, действующих и у нас, и у римо-католиков, и у англикан, указывает, что в одном городе не может быть двух епископов, но в принципе каждый город имеет право на своего епископа, а вне города действующих епископов не бывает. А то, что попало в канонические правила, останется до конца христианства, т. е. скорее всего до конца времён.
Полисный уклад был очень жёстким, и лишь органическое выстраивание полиса по своей мерке могло сделать его приемлемой и любимой средой обитания эллинов. Эллинский философ Протагор скажет: «Человек — мера всех вещей». Этот тезис прочитывался эллинами отнюдь не так, как впоследствии ренессансными гуманистами. Эллины полагали, что человек — не критерий всех вещей, а эталон их параметров, т. е. вещи соответствуют человеку своими размерами. Потому-то греческая храмовая архитектура соразмерна пропорциям тела человека.
Точно так же, по разумению эллинов, и полис должен был соответствовать человеку. Греческий полис увеличивался только до определённого размера, а если народонаселение продолжало расти, выбрасывалась колония. Потом колония, в свою очередь, выбросит ещё колонию. Между прочим, таким путём греки преодолевали и гражданское неполноправие. Для сильного, энергичного, свободнорождённого метека было весьма затруднительно приобрести полные гражданские права в старом полисе, но зато ему мог подвернуться случай участвовать в основании нового полиса, с первого же дня существования которого он становился его гражданином. Очень справедливый социальный мир, прекрасно сбалансированный! Но мир, в котором современному человеку невозможно было бы жить. При отсутствии языкового барьера наш современник мог бы вписаться в римский мир, но не выжил бы и месяца в эллинском, настолько это был требовательный социум.
Мы сейчас, в общем, любя демократию, не требуем, чтобы все граждане поголовно принимали участие в выработке любого государственного решения. Мы даже не требуем, чтобы все граждане поголовно принимали участие в решении важнейшего вопроса: мира или войны. Эллины требовали — они были демократами последовательными. Однако при этом за спартанца решали, когда ему заниматься с женщиной любовью, причём не с первой встречной, а с совершенно законной женой. К афинянину до такой степени в постель не лезли. Тем не менее, если бы в Афинах при Перикле кто-то позволил себе не ходить в театр (ну, надоело ему — сегодня театр, вчера театр, позавчера театр!), его бы подвергли остракизму, ибо, считали афинянине, вы — богохульник, если не слушаете трагедию, вы — не гражданин, если не слушаете комедию. Для афинянина театральная трагедия неразрывно связана с культом, с богопочитанием, комедия же — с полисным укладом, с политической жизнью. А наш современник просто не смог бы выдержать непрестанного посещения театра!
Этот мир выработал особое эталонное поведение. Образцовые эллины должны были быть прекрасны и доблестны («калой и кагатой»). Оттуда этический комплекс идеального полисного эллина — «калокагатия», под которым понималось следующее.
Образцовый эллин должен был учиться, т. е. с детства посещать гимнасий. При этом высокой образованности от него не требовалось (главное, чтобы он научился читать и писать), а вот физическое совершенство требовалось весьма значительное. Он должен был быть прежде всего атлетом. Атлеты становились героями этого мира.
Вообще Олимпийские игры, как посвящённые олимпийским богам, были священны. Участие в них было необычайно почётно. (Так же задумывалось и Олимпийское движение, когда его воссоздавали в прошлом веке, но не получилось.) Приз победителю был символичен на любых играх, даже на Олимпийских (например, это могла быть корзина фиг), зато победитель пользовался колоссальным почётом вплоть до воздвижения ему статуй, причём воздвигнуть их могли одновременно и в олимпийском округе, и в его полисе.
Не надо забывать, что бо́льшая часть видов спортивных состязаний имела военно-прикладное значение. В сражениях воину нужно было быть искусным в беге, прыжках, метании разных предметов, кулачном бою, борьбе. Среди олимпийских видов спорта были также «панкратион» — смесь борьбы с кулачным боем (до нас дошла статуя сражающихся панкратиастов, где один другому старательно выламывает руку); и бег в полном вооружении. Единственным видом олимпийских состязаний, уже не имевшим военно-прикладного значения, был колесничный бег, колесничные ристания, потому как на колесницах сражались ахейцы, но эллины уже не сражались. Всадниками они, в основном, были посредственными, но одерживали победы благодаря своей великолепной пехоте.
Образцовый эллин должен был быть гоплитом, т. е. тяжеловооружённым копьеносцем. Это требование имело не только военно-прикладное значение (хотя, конечно, ни один эллин не сомневался, что обязан защищать свой город, своё общество). Копьеносец — это ещё и физически совершенный образец мужчины, «непротивного» богам. Достаточно вспомнить знаменитую статую Поликлета «Дорифор» — «Копьеносец». Это — обнажённый гоплит. Эллины вообще сакрализовали именно мужскую красоту, а не женскую. Поэтому женских обнажённых статуй очень мало, в то время как мужских очень много. Поэтому же спортсмены участвовали в состязаниях, в т. ч. и олимпийских, раздетыми (за исключением бегунов в полном вооружении).
Кстати, женщина под страхом смерти не могла даже приближаться к олимпийскому округу во время олимпийских игр. В литературе упоминается единственный случай, когда женщину уличили в том, что она находилась в запретной зоне состязаний, но она, будучи матерью одного из спортсменов и его тренером, весьма ловко оправдалась перед судом, сказав, что она — мать победителя, жена победителя и дочь победителя. Её оправдали, но постановили, что с этого момента тренеры-наставники тоже должны быть голыми, дабы эта ситуация больше не повторилась.
Надо воспринимать красоту человеческого тела, как священную, прямо связывающую человека с божествами олимпийского мира, чтобы создать столь прекрасную скульптуру. Никогда ни одна скульптура ни одного народа не сравнилась с античной эллинской. Сравнения не выдержит ни один великий скульптор ни одной эпохи, даже Микеланджело Буонарроти. Все остальные будут лишь пытаться приблизиться к тому, что легко делали эллины. При этом в живописи таких успехов, как в ваянии, эллины не достигли и жанра скульптурного портрета не создали. Т. н. портрет Солона — это идеальный образ мудрого законодателя, а портрет Перикла — идеализированный образ полисного стратига, не более того. Портрет создадут римляне, но этого мы коснёмся позже.
Образцовый эллин должен был быть, как уже упоминалось, театралом.
Наконец, образцовый эллин должен был быть исправным полисным гражданином. т. е. он должен был быть политиком (само слово происходит от слова «полис»), принимать живейшее участие в жизни полиса, ходить на агору (место народных собраний) и, даже если ничего не голосовалось, обсуждать интересы полиса. Эллины всё свободное время проводили на агоре, видясь с жёнами редко, и, тем не менее, обязаны были рождать других полисных граждан (не имея ребёнка, эллин не мог приобрести политических прав).
Участие в политической жизни — ещё один важный пласт, без которого и вне которого невозможно понять этот мир. Мир этот очень целостный. Изначальные религиозные представления и культ, о котором мы знаем довольно много, — всё увязывалось с политической жизнью. Именно на неё очень жестко было ориентировано воспитание эллина. Между прочим, культ античных эллинов публичный. Он совершался под открытым небом. В основном, это различные процессии, в т. ч. и поклонение святыням, уличным и придорожным алтарям. У эллинов были богомолья, т. е. специальные культовые поездки, например, на остров Эвбея к древнему святилищу афинян.
Что же касается таких вопросов, как гражданское общество, демократия и аристократия в античной Элладе, то они рассмотрены в моём курсе лекций «Историко-культурное введение в политологию».
***
Рекомендованная литература
Аристотель. Афинская полития. Политика. — М., 1996.
Боннар А. Греческая цивилизация. Т. I–III. — М., 1958–1962
Кравчук А. Перикл и Аспазия. — М., 1991
Немировский А. И., Ильинская Л. С., Уколова В. И. Античность: история и культура. — М., 1994
Снисаренко А. Б. Эвпатриды удачи. — Л., 1990
Соколов Г. И. Искусство Древней Греции. — М., 1980
Щеглов А. Н. Полис и хора. — Симферополь, 1976